Самоубийства вдов. Обряд сати у разных народов мира
У многих людей существует мнение, что варварские обычаи, связанные с самоубийством вдов, были присущи только индуистам. Однако это не так. Рассмотрим более подробно этот обычай у разных народов мира.
Вначале поговорим всё-таки об Индии. Для ритуальных самоубийц предлагался широкий выбор способов покончить с собой. Можно было утонуть в реке, броситься вниз головой с высокой скалы, сжечь себя или уморить голодом.
Индийское слово sáti на санскрите означает «целомудренная женщина». Но этот термин применялся только к тем, на самом деле сверхцеломудренным женщинам, которые добровольно шли на смерть со своим умершим мужем, и это не всегда происходило в виде самосожжения, способ самоубийства мог быть и другим.
Первый описанный случай в индийских текстах относится к 316 году н.э., когда одну из двух жён индусского генерала его брат привёл на погребальный костёр. О ней говорили, что она была вся «светла и очень радостна, даже когда языки пламени начали лизать её тело».
К 400-му году самосожжение вдов вошло в моду, особенно, в Бенгалии.
Священные писания, в частности «Пурани бриддхарма» (написана между 1200 – 1400 гг. н.э.) всячески рекомендуют этот обряд в самых привлекательных словах: «Жена, преданная мужу, следующая за ним и после его смерти, очищает его от великих грехов. Большего по достоинству поступка для женщины не существует, потому что в таком случае ей придётся постоянно разделять на небесах компанию своего любимого мужа».
Таким образом обряд сати прочно укоренился в индуистской религии. Одна из легенд даже утверждает, что четыре жены бога Кришны сожгли себя на костре, приготовленном для трупа мужа.
В XV веке в Индии исчезли все барьеры на пути к самоубийству. В моду вошли массовые самоубийства и когда, например, в 1516 году умер Нарсинга - магараджа (великий князь) одной из центральных провинций – то в погребальный костёр бросились не только десятки его жён, но ещё и несколько сотен других мужчин и женщин, его верноподданных.
Подобные обряды наблюдались в Индии и после её завоевания Великими Моголами в первой половине XVI века, а великий законодатель Бенгалии XVI века Рахуна́ндан рекомендует в своих трудах воспользоваться этим обрядом всем женщинам без исключения. Ему же принадлежит описание, как именно следует выполнять этот обряд. Главное, по его мнению, чтобы как можно сильнее разгорелся погребальный костёр. И только после этого вдова, распевая религиозные гимны, может бросаться в огонь.
Не могло быть и речи о привязывании женщины к умершему верёвкой, как это стали практиковать в более поздние времена. Сама суть обряда заключалась в том, что женщина шла на него добровольно, по собственному, искреннему желанию. В литературе того периода нигде нет никаких упоминаний о насильственной смерти жертвы. Глубокая вера в вечное блаженство и счастье как награду за её подвиг давала женщине силы для совершения этого акта.
Согласно индуистским верованиям, мужчина для жены - живой бог, и если жена сжигает себя ради него, то они непременно будут вместе в загробной жизни.
В более позднее время возросло социальное давление, и в поведении обречённых на гибель женщин появились тёмные, малоприятные моменты. Многие вдовы предпочитали умереть, уже не особенно веря в загробное блаженство, а чтобы не вести постылую жизнь в полном одиночестве, лишённой всяких прав и презираемой всеми членами даже своей семьи, которая в противном случае выпадала на их долю.
Считалось, что вдова приносит неудачу и зло, поэтому ей запрещалось даже посещать семейные торжества. Она, оставаясь членом семьи мужа, не имела права возвращаться к своим родителям. Одновременно родственники со стороны мужа бдительно следили за ней, чтобы не допустить нарушения ей «целомудрия», что могло поставить под угрозу душу её умершего мужа. Её старались избегать даже слуги.
Вот как проходила эта «церемония» в 17-м веке. После смерти мужа его вдова объявляла всем о своём решении стать сати. Затем она надевала свой лучший наряд, её усаживали в паланкин, и торжественная процессия носила её по улицам в сопровождении неумолкающего оркестра. Прощаясь со своим домом, вдова окунала руку в красную охру, оставляя отпечаток своей ладони на белой стене. По пути она раздавала поджаренный рис и фрукты, которые у неё жадно выхватывала толпа, чтобы сохранить в качестве сакрального сувенира. Погребальный костёр обычно разводили на берегу реки, очень желательно – Ганга, а в идеале - на берегу Ганга в священном городе Варана́си (Бена́рес в европейской традиции). Что это за место, я, возможно, как-нибудь напишу. И этот пост будет не для слабонервных.
По приезде к месту кремации вдова погружалась для омовения в воду, после чего переодевалась в сухую одежду. Потом отдавала все свои драгоценности возглавляющему церемонию брахма́ну, и облачалась в белые одежды. Начиналось чтение молитв, и вдова обращалась к восьми властителям сторон света, чтобы те удостоили её своим присутствием на этом мероприятии. Она трижды обходила незажженный костёр под песнопения и молитвы брахманов, которые на все лады расхваливали её поступок. Попрощавшись со всеми, она поднималась на костёр, садилась там, укладывая голову мёртвого мужа себе на колени. После этого её старший сын подносил к хворосту первый факел.
Сразу же вся толпа начинала громко кричать, барабанщики изо всех сил били в барабаны, чтобы таким образом приглушить ужасные вопли умирающей жертвы.
А вот женщин касты ткачей часто закапывали живыми в могиле умершего мужа. Могилу обычно выкапывали возле реки. Вдова спускалась в могилу, где уже лежал её муж, а старший сын, орудуя лопатой, засыпал мать землёй, пока она целиком не скрывалась под слоем земли.
Обряд сати распространялся на женщин любого возраста. Так, в 1812 году со своим мужем была сожжена его 4-летняя «жена», а в Мидрапоре, в Северной Калькутте, на костёр взошла 100-летняя вдова.
По мере того, как этот варварский обычай всё больше укоренялся в стране, повторимся, прежде всего, в Бенгалии, он сопровождался всё большими злоупотреблениями.
Насильно оставляли сиротами маленьких детей, а других заставляли себя сжигать. Этих, так называемых «маленьких невест» насильно привязывали к зачастую уже начавшему разлагаться трупу «мужа» и после этого сжигали. Связывание жертвы в Бенгалии вошло в привычку, а родственники вдовы вместе с толпой стояли рядом, подталкивая её в огонь. Если верёвка перегорала и обожжённая, изуродованная женщина выбегала из огня, её хватали и отправляли обратно.
Многие формы ритуальных самоубийств (в том числе и сати) существовали без особых проблем до начала XX века и их описывали даже англичане, которые долгое время довольно робко вмешивались в эту традицию и только в конце XIX века решили любое ритуальное самоубийство рассматривать как преступление. После этого подобные «мероприятия» пошли на спад.
Принесение в добровольную жертву вдов пользовалось такой популярностью в Индии, что несколько изменённое слово «сати» стало употребляться для обозначения подобного обряда и в других странах.
Но если углубиться в историю цивилизации, то мы придём к выводу, что обычай этот зародился ещё в Каменном веке и проник затем на все континенты. Фараона Аменхотепа II (1450-1425 гг. до н.э.) провожали в загробную жизнь четыре его живые жены. В Древней Греции жена Канаке́я, царя аргивян, была сожжена на погребальном костре своего мужа. Такой же обычай соблюдался в языческих скандинавских странах и кое-где среди славян в Восточной Европе.
В дохристианской Польше, например, ещё в X веке жёны довольно часто умирали во время тризны по их мужу.
Есть предположение, что в Южной Руси, если у человека было три жены, то самую любимую из них душили, после чего сжигали вместе с трупом мужа на костре.
В Азии, на острове Бали, вдов проклинали, если те отказывались разделить судьбу своих мужей и отправиться вместе с ними в мир иной. Более того, балийцы считали такую вдову ведьмой и главным источником зла, - она, по преданию, пожирала детей.
Вдовы умирали вместе с мужьями у народности маори в Новой Зеландии, на островах Фиджи и во многих районах Африки.
В Китае обряд сати появился даже раньше и существовал гораздо дольше, чем в Индии. Широкомасштабные похороны, когда вместе с умершим правителем предавались смерти сотни живых людей (в том числе его жёны и наложницы), известны ещё с 1500 г. до н.э. А документы свидетельствуют, что продолжалась такая практика, пусть и не в таких масштабах, ещё во времена Конфуция.
В последние века до н.э. всё ещё был широко распространён обычай хоронить живых наложниц с мёртвыми монархами, и такие захоронения оказались настолько популярными в Китае, что в местной драматургии до сих пор существует действующее лицо, которое олицетворяет собой обряд самоуничтожения живого человека, решившего отправиться с умершим в мир иной.
В сочинениях эпохи династии Хань (206 год до н.э. – 220 год н.э.) приводится великое множество примеров ритуальных самоубийств жён и дочерей монархов, желающих сопровождать их в потусторонний мир.
Такая практика продолжалась и значительно позже, в эпоху династии Минь (1368 - 644). Первый император династии Минь умер в 1398 году. Судьбы его жён неизвестны, но точно известно, что за ним в иной мир отправилось множество придворных дам и его наложниц. Вслед за преданными жёнами в могилу правителя отправлялись его прислуга, рабыни, которые также добровольно выбирали смерть. Многие вдовы ради этого убивали даже своих детей.
Действовали вдовы в Китае вполне сознательно, а то, что они совершали, никогда не было следствием приступа отчаяния или страха перед возможной нуждой. Акт самосожжения тщательно готовился и совершался по зрелому размышлению. Китайская сати перед совершением этого обряда обычно вызывала духов своих предков и умоляла их принять и её душу. По этому случаю она надевала свой лучший наряд, чтобы быть попривлекательнее, когда предстанет перед предками после своей кончины. Такой акт пользовался всеобщим одобрением со стороны общественного мнения, которое не уставало его восхвалять.
Методы ритуального самоубийства в Китае были куда более разнообразными, чем в Индии, где всё-таки преобладало самосожжение. Большинство китаянок или вешались, или вспарывали себе горло, но можно было и принимать яд, и бросаться в глубокую пропасть. Известны случаи, когда жёны кидались в горящий дом, в котором по неосторожности оказывались их мужья. Многие бросались на угли костра, разведённого для сжигания трупа их мужа. Иногда вдовы топились в реке или в море.
Ещё столетие назад в Китае самой распространённой формой такого самоубийства было повешение. Но расходы на такой вид ритуального убийства были, как правило, настолько высоки, что это «удовольствие» могли себе позволить только очень богатые семьи.
Дата такого «мероприятия» сообщалась с помощью расклеенных плакатов всему городу.
Вот реальное описание одного подобного случая:
«Перед наступлением торжественного великого дня главное действующее лицо предстоящего спектакля – сати, облачается в свой лучший наряд и, сидя в паланкине, совершает объезд всех членов своей семьи, друзей и знакомых, чтобы они вдоволь полюбовались её пышными одеяниями. Все её радушно поздравляют, превозносят до небес. По приказу властей и за счёт её семьи на выбранном месте возводится платформа, которую украшают яркой тканью и фонариками. Сати сидит на стуле или платформе либо рядом с ней в своём прекрасном одеянии. Она в полной неподвижности принимает самые высокие почести от представителей власти и остальных приглашённых.
Когда все приглашённые собирались, их угощали чаем со сладостями, после чего самый старший по званию мандарин (чиновник) приглашал женщину подняться на платформу. Через несколько минут она, поправив как следует петлю на шее, отправлялась в вечность, сама выбивая из под себя ногами табуретку».
После окончания церемонии мандарин уезжал, а толпа постепенно расходилась. Иногда подобные акты получали официальное одобрение и погибшим ритуальным жертвам посвящались храмы.
Подобно англичанам, которые никак не могли собраться с духом, чтобы запретить обряд сати в Индии, китайское имперское правительство тоже действовало в вопросе запрещения этого дикого обычая не прямолинейно и для начала приняло постановление, что для проведения этого ритуала обязательно требуется официальное разрешение. Если обращение вдовы получала одобрение Совета по ритуалам и обрядам, то местным чиновникам предписывалось выделить ей определённую сумму для сооружения мемориальных ворот в её честь. Но получить такое разрешение было очень трудно, власти давали его с большой неохотой, поэтому большинство прошений отклонялось, давались они только очень немногим представительницам богатых семей.
